Художник Прохор Вечканов про перестроечный монархизм второй половины 80х годов на излете СССР.
Про перестроечный монархизм
В ходе недавней беседы с оппонентами, под одной из моих публикаций в ВК, набрел на (может даже изобрел) такое забавное определение : «Перестроечный монархист»
Я кстати наблюдал лично развитие этого… ну, кто-то может скажет, массового помешательства, чтоли. Но я не настолько категоричен: назову это «массовым увлечением».
Во второй половине 80-х годов чего только не хлынуло в СССР! Какие-то американские религиозные миссионеры ошивались (до сих пор помню — некие муж и жена Догерти колесили по стране, в Ленинграде везде их афиши висели), экстрасенсы.
Ну и белоэмигранты тоже (и их потомки).
Пользуясь бардаком, получили возможность сводить счёты с ненавистными «коммуняками». Привезли свою литературу, устраивали «дворянские чаепития».
Лично я, кстати, прочитал «Собачье сердце» Булгакова, году в 1988 , именно зарубежного издания — бабушка у кого-то купила.
По радио крутили «Поручик Голицын».
По советскому ТВ, кстати, даже выступал Эммануил Голицын — типа, потомок тех самых…
Не поверите, я даже в 1997 году, находясь в Лондоне, был у него в гостях — по-русски шпарил дед без акцента.
Еще, помню, крутили разухабистую песню «Гимназистки румяные, от мороза чуть пьяные». Ну и всякий прочий перестроечный вздор, типа: «Есаул, что ж ты бросил коня?».
И некоторые взрослые советские люди, комсомольцы и даже пионеры не выдержали напора — понеслись мечтать о «России, которую мы потеряли».
Стали выкапывать у себя какие-то дворянские корни — количество князей и графьёв в окружении, помню, стало зашкаливать. Я ради интереса(а точнее, поддавшись стадному рефлексу) тоже чего-то пытался искать. Но дело не пошло — дворяне не находились даже с натяжкой.
Был, правда, морской офицер, да из духовенства кто-то — у бабушки по маминой линии.
А так — «чернозём» сплошной.
Апофеозом этого разгула стало то, для меня, что когда мы с мамой, году в 1989, были в гостях в академии Глазунова в Москае, один из тамошних художников-преподов провел нам экскурсию. И проходя мимо большого полотна с изображением Ленина и большевиков, не останавливаясь, сказал: «Это у нас тут бандиты висят».
И все (были, кроме нас с мамой и этого художника, еще другие какие-то люди) засмеялись.
«Охренеть!» — подумал тогда девятилетний я. И запомнил на всю жизнь этот эпизод.
Боже мой! Я даже помню, как «отмазывали» «Кровавое воскресенье» — типа, добрый царь ничего не знал, уехал куда-то, а непонятные провокаторы (чуть ли не сами демонстранты) устроили кровавый расстрел. Классе в пятом, когда мы проходили эту тему по Истории, я (как раз посмотрев передачу, где про это рассказывали) даже «смело» выступил на уроке. Обличая «официальную лживую позицию»…
В общем, дело было сделано — в обществе сформировалась (уверенно) следующая идеологическая конструкция: до революции у России всё было хорошо, а в 1913 году— так вообще стало замечательно.
Правил добрый, милый царь, ему помогали дворяне (благородные, культурные и образованные ( значит, красиво одетые и языки иностранные знали(мадам/мусью) люди). А весь остальной народ — это зажиточные крестьяне, в картузиках, грудастые румяные бабы и сытые рабочие.
И над всем этим колокольный звон, золотые купола, а если в лес пойдёшь — то обязательно святого старца встретишь…
А в 1917 году пришли скоты-большевики (от немцев — жиды) и всё испоганили.
Схема оказалась рабочая. Надежная, как швейцарские часы. Ведь за окном была втора половина 80-х. И было очень легко сравнить красивые сказки про дореволюционную Россию (конфетки-бараночки, балы, красавицы, лакеи, фраера… тьфу… Юнкера!) с неприглядной действительностью за окном — где вдруг всё стало плохо. Даже в уличных автоматах с газированной водой стаканы, которые раньше никто не воровал, а тут, году в 1989, вдруг все пропали.
Очереди за простыми продуктами были повсеместно. Стали вставать строительные работы (может, потерявшие мотивацию, рабочие стали «забивать болт» и вместо работы просто бухали в теплушках, а может еще почему-то ) — в городах стали появляться «вечные стройки».
В Ленинграде частенько было такое, когда раскопали какой-нибудь проспект … и не закапывают.
И ходишь годами, прыгая через канавы, ямы, спотыкаясь об арматуру.
Видок, у повседневной действительности, конечно, был такой себе.
Поэтому я могу понять тех людей, которые стали убегать в «монархизм». От неприглядной реальности совсем позднего СССР. В мир фэнтези, где баранки на каждом углу, рябчики в трактире по 10 копеек за дюжину, золотые погоны, гимназистки румяные и колокольный вечерний звон…
Я может и сам бы махнул туда, если бы не одно но.
Меня смущало, видимо из-за национальной мордовской консервативности, что почему-то вся эта дореволюционная красота, которую впаривали на каждом углу на улице и в каждой передаче на ТВ и радио, перемежалась с какой-то похабщиной. Которую тоже стали впаривать на каждом углу. По странному совпадению, в газетных киосках, на почетных местах, соседствовали портреты Николая Второго, на первых страницах журналов и газет, и фотографии голых баб.
Каждый снятый фильм того периода — без голых сисек и откровенных половых отношений вообще не обходился. Как с цепи сорвались — по поводу и без повода, невзирая на сюжет, всюду пихали.
Не то, чтобы мне было свойственно ханжество с детства. Нет — обычный парень, которому интересно было всё. Как и остальным. Но просто на уровне органического отторжения мною воспринималось такое положение вещей.
На условных чашах весов соревновались, в силе воздействия на меня: Мальчиш Кибальчиш, Саша Григорьев (из «Двух капитанов»), Джонни Воробьёв (из Крапивина) и многие другие любимые книжные и исторические герои, а на другой чаше — непонятный царь Николай, мутные песни (про Голицына и про то, как «девочек наших ведут в кабинет»), надменный барин-писатель Иван Бунин, со своими, чуждыми мне, помещичьими воспоминаниями и какая-то сопровождающая всё это похабщина. Которая сквозила всюду. Как уже мною сказано, по телевизору, по радио, в литературе (включая того-же Бунина, а также еще «Лолиту» этого самого, забыл как фамилия писателя — все, прям, зачитывались в то время).
А когда начались «святые девяностые», то совсем стало легко выбрать сторону.
Вместе с конфетками-бараночками (которые вместе с пивом и водярой дешевой продавались действительно — на каждом углу в ларьках) пришли грязь и кровь, ну и порочий беспросвет — когда алкоголь и наркоманя в течении лет семи просто выкосили процентов 40 моих знакомых.
Но осталось и много тех, даже среди моих друзей, которые, несмотря ни на что, остались верны… уж не знаю чему, может, получив психологическую травму в 80-х, остались верны своим красивым юношеским представлениям? О России, которой никогда не было.
Кстати. О том периоде есть несколько замечательных фильмов.
Нашего замечательного режиссера Шахназарова: «Город Зеро» и «Сны», а также замечательного режиссера Мамина: «Бакенбарды» и «Окно в Париж». И еще удивительный фильм «Лох — победитель воды» Аркадия Тигая.
(с) Прохор Вечканов
https://t.me/prohorvech/908 - цинк
Свежие комментарии