О поставках газа из СССР в ФРГ
В середине 50-х, следуя интересам немецкого промышленного капитала, равно как и своим, глава металлургического гиганта Otto Wolff и председатель Восточного комитета германской экономики Отто Вольф фон Амеронген стремился убедить западногерманский истеблишмент, настроенный тогда решительно проатлантически, установить дипотношения с СССР. В сентябре того же года сопредседатель Le Cercle Конрад Аденауэр посещает Москву с официальным визитом.
Незадолго до этого вступили (https://t.me/thehegemonist/1439) в силу Парижские соглашения, формально прекращавшие оккупацию ФРГ союзниками (военный контингент остался, политическая воля Бонна была подчинена). Кроме того, ФРГ стала членом НАТО, ровно через десять лет после капитуляции – 9 мая 1955 г. Бонн получил условно больше суверенитета.
Отношения между СССР и ФРГ были установлены, Аденауэр договорился о возвращении остававшихся в Союзе немецких военнопленных. Тогда, с подачи немецкого промышленного капитала, был поднят вопрос о масштабных поставках советской стороне труб большого диаметра. Руру нужен был природный газ и заказы, немецким банкам - кредиты для промышленности.
На фоне геополитической напряженности в Европе во второй половине 50-х и жесткой конфронтации между проатлантическими и просоветскими силами, немецкий промышленный капитал и советские внешнеторговые организации подписывают в 1960 г. долгосрочное соглашение на поставку труб. Аденауэр пытался усидеть на двух стульях, разрываемый директивами англосаксов и французов по поводу крайней нежелательности создавать проекты стратегического экономического партнерства с СССР с одной стороны и интересами немецкого промышленного капитала, требовавшего дать возможность получать дешевые энергоресурсы для производства и крупные заказы от советской стороны с другой.
Атлантическое сообщество видело серьезную угрозу в соглашении о поставках труб, стремясь к экономической изоляции СССР, который мог стать весомым игроком в европейской энергетике и усилить свое влияние в Западной Европе не только идеологически, но и экономически. Немецкий промышленный капитал, помимо сверхприбылей и усиления производственного потенциала предприятий, предпочитал, подобно македонскому царю Филиппу II, использовать осла груженного золотом.
Проатлантический истеблишмент, естественно, одержал верх (суверенитет был достаточно условным и заканчивался там же, где и начинался - на уровне наднационального согласования), и Аденауэр наложил вето на реализацию советско-западногерманского соглашения, заявив, что сделка «угрожает безопасности ФРГ и союзников». Под союзниками подразумевались партнеры по НАТО и, в первую очередь, американцы.
В целях ограничения экспорта в страны СЭВ, атлантическое сообщество создало в 1949 г. Координационный комитет по экспортному контролю, рекомендации которого были обоснованием для вето Аденауэра. Krupp и Mannesmann потерпели огромные убытки, Deutsche Bank лишился сверхвыгодной сделки.
Реакцией немецкого промышленного капитала на сдерживание проатлантических сил от экономического сотрудничества с советской стороной стала политическая переориентация крупного бизнеса с демохристиан на поддержку социал-демократов. Сначала демохристиане вынуждены были делить с ними формальную власть в правительстве, а в 1969 г. и вовсе остаться без мест в кабинете Вилли Брандта. Крупный немецкий бизнес мог теперь позволить влиять на внешнеэкономические решения правительства ФРГ.
В СССР, тем временем, проводилась экономическая реформа Косыгина-Либермана, направленная на интеграцию Союза в капсистему, и проходила ударная 8-я пятилетка, получившая название «золотой». Советская сторона полным ходом готовила газовую инфраструктуру. Вероятно, некая согласованность действий между немецким крупным капиталом и советской стороной имела место быть. Тем не менее, незадолго до вступления в должность канцлера Брандта, глава советского МИД Громыко публично предлагает западнонемецкой стороне реализовать проект поставок немецких труб для транспортировки советского газа.
Советский МИД аргументировал политическому руководству Союза необходимость контракта тем, что долгосрочные поставки советского газа в ФРГ поставили бы в зависимость от СССР западногерманскую энергетику и привели бы к переустройству ряда отраслей западногерманской химпромышленности на новые источники сырья, что, в свою очередь, потребует крупных инвестиций и заставит всех бенефициаров сделки придерживаться соблюдения своих коммерческих интересов в противовес политическим.
Советская сторона рассматривала ситуацию довольно прагматично, если бы речь шла об отношениях двух капстран: немецкий промышленный капитал получает сверхприбыль от сделки, немецкие банки получают сверхдоходы от кредитования – их естественным интересом будет воздействие на правительство ФРГ в целях сдерживания Бонна от обострения отношений с СССР, которое может нанести немецким деловым кругам значительный ущерб в условиях ожесточенной конкуренции с американцами, британцами, французами и японцами на мировых рынках.
Немецкий промышленный капитал так и поступил на первоначальном этапе, при этом, не забывая о том, что зависимость от сделки будет обоюдной – не только для ФРГ, но и для СССР.
1 февраля 1970 г. Союзнефтеэкспорт и Рургаз подписали соглашение о поставках природного газа из СССР в ФРГ. Mannesmann и Thyssen подписали соглашение на поставку труб для советских газопроводов. Внешторгбанк (современный ВТБ) и консорциум немецких банков во главе с Deutsche Bank подписали соглашение о кредитной линии для сделки.
Немцы добились и условия выключения ГДР из мегапроекта – газопроводы были проведены в ФРГ через территорию Чехословакии. Вторая бомба замедленного действия – маршрутирование газопроводов через Украинскую ССР. Немецкий капитал рассчитывал на влияние «транзитного поведения» стран на внешнеполитические решения СССР. Это было действительно стратегически крайне дальновидным условием, но влиявшим уже на внешнюю политику России.
Легкие газоэкспортные доходы не зря называют «сырьевой иглой», а выгодная для немецкой промышленности сделка стала фактором технологического отставания советской трубопрокатной отрасли. Наследие детанта и стремление советского политического руководства инкорпорироваться в капмир всплыло через 50 лет с пузырьками на месте взорванного Северного потока.
Сделка СССР и ФРГ получила достаточно емкие оценки.
Виктор Шапинов: «Брежневская бюрократия фактически предала солидарность с «третьим миром» и его нефтяной блокадой. С этого времени начинается интеграция в мировую капиталистическую систему Советского Союза и восточноевропейских соцстран, причем на невыгодном положении поставщиков сырья. Предпочтя не революционное решение проблемы — как вовне (поддержка революции в странах капитализма), так и внутри (переход к коммунистическим отношениям), — а реформистское, руководство КПСС предопределило печальную судьбу социализма в СССР. Именно в 1960—1970-е годы Советское государство окончательно превращается из фактора мировой революции в помощника мировой контрреволюции, поддерживая ее экономически — включением социалистических экономик в капиталистическое мировое разделение труда (эта реинтеграция стала одним из факторов перехода от «социального государства» к неолиберализму, таким образом, Брежнев, как это ни парадоксально, может считаться одним из отцов «глобализации»), и политически — поддерживая и насаждая реформизм в коммунистических партиях».
Дмитрий Верхотуров: «Брежнев и его приближенные попросту предали немецких коммунистов, за их спиной договорившись с ФРГ о продаже газа и связанных с этим вопросом политических уступках (не в пользу ГДР), ликвидировали главный политический аргумент в пользу существования ГДР, чем и заложили основу для будущего аншлюсса ГДР к ФРГ (Горбачёв тут ничего сам не придумал, а довел до конца политику, заложенную Брежневым), и оставили хозяйство ГДР, испытывавшее сильный дефицит сырья, на голодном топливном пайке. Иными словами, сделка века — это был пролог к крушению ГДР, которой большая изобретательность Хонеккера и его товарищей не помогла».
https://t.me/thehegemonist/1941 - цинк
Свежие комментарии