Две темы, казалось бы, никак не связанные между собой, занимают центральное место в британской политической повестке последних четырех месяцев: Brexit и Novichok. И в самом деле – что у них общего? В первом случае речь о самом решительном шаге в поствоенной истории Великобритании – о выходе из Евросоюза, который сама же Великобритания в свое время и основывала.
Во втором – о том, что бывшего полковника ГРУ Сергея Скрипаля и его дочь Юлию попытались убить с помощью нервно-паралитического вещества якобы русские агенты. В эвклидовой «политической геометрии» — это две параллельные прямые, которые никоим образом пересекаться не должны. Но в «политической геометрии» Лобаческогопараллельные, как известно, имеют свойство сходиться. И попытки эту последнюю «геометрию» (без ссылок на автора) поюзать в британской прессе можно было легко заметить.
В частности, поднимался вопрос о том, что якобы «русские хакеры» и кибертролли могли как-то повлиять на исход референдума по Брекзиту в июне 2016 г. Среди спонсоров кампании за выход Соединенного Королевства (СК) из ЕС искали и даже вроде бы находили людей с «русскими связями». Конечно, Тереза Мэй не рискнула утверждать, что Брекзит был highly likely инспирирован лично Владимиром Путиным, – хотя ей самой, как голосовавшей против Брекзита, этот тезис вполне пришёлся бы к лицу.
Впрочем, еще, как говорится, не вечер. Если то ли Мюллер, то ли Миллер докопается-таки до «истины» и докажет, что Трамп был избран благодаря «сговору» с Владимиром Путиным, то и Терезе Мэй не пристало будет отставать от «Большого брата». Ведь пока еще президент США Дональд Трамп в ходе своего визита недаром подчеркнул, что отношения между СК и США – «особые в высшей степени». В том смысле, скорее всего, что все инициативы с той стороны Атлантики должны находить свою поддержку и творческое развитие именно на Британских островах. Поскольку на континентальную старушку-Европу с её хоть Меркелями, хоть с Макронами полагаться совершенно невозможно.
И если, например, зам.генпрокурора США Род Розенштейн утверждает, что в избирательную президентскую кампанию 2016 г. вмешались уже не анонимные «русские хакеры» и не «тролли Пригожина», а самые настоящие, поименно перечисленные «офицеры ГРУ» (в количестве 12 персон), то и островитянам не мешало бы повнимательней присмотреться к собственным ландшафтам. И понять, наконец, что пусть не 12, то хотя бы 6 «офицеров ГРУ» должны быть участниками особой группы, осуществившей операцию против Скрипалей и подбросившей в парк местечка Эймсбери флакончик духов с примесью того самого Novich’ка. Ведь мало им было отомстить бывшему коллеге-перебежчику (чтобы все желающие перебегать устрашились!), нужно было еще и непременно отравить ни в чем не повинную британскую пару. С целью (пока – пока!) не очень понятной, но, тем не менее, более успешно достигнутой.
Ведь как могли бы рассуждать (и по-видимому, именно так рассуждают) в MI-5: раз не получилось Скрипалей со свету сжить, то нужно доказать начальству, что «миссия выполнима». А для этого вполне подходит заурядная британская пара – Доун Стёрджесс и Чарли Роули. И правда: ведь это так естественно для британки найти в парке пузырёк из- под духов и тут же попрыскать себе на запястья. И так же естественно для её партнера-британца в этом свою подругу полностью поддержать.
Британский юмор – вещь особенная. Но даже для британского юмора вышеизложенная история – это, что называется, «чересчур». А ведь она на полном серьезе излагается в британской прессе. Вот, например, Daily Mail за 17 июля публикует статью с заголовком: «Русский убийца с флаконом духов “оказался ЖЕНЩИНОЙ, которая сыграла ключевую роль в ударной команде отравителей, включавшей 6 человек”». Читатель моего возраста, несомненно, вспомнит милую советскую кинокомедию «3+2», один из героев которой, оказавшийся без пары, но удовлетворявшийся чтением детектива, в какой-то момент оглашает крымский пляж диким криком: «Джексон оказался женщиной!» Что-то похожее произошло и с упомянутой газетой, которая цитирует анонимного представителя разведсообщества: «Имеет смысл полагать, что женщина-офицер могла быть частью команды, играя ключевую роль».
Я не думаю, что британские контр-разведчики позаимствовали сюжет для мыльной оперы «Novichok» именно из советской комедии. Скорее всего, по вышеизложенной логике – алаверды «Большому брату» – предположение об агенте ГРУ женщине-убийце родилось ввиду счастливого «совпадения»: накануне 16 июля ровно в день саммита в Хельсинки в США была арестована «русская шпионка» Мария Бутина. И в этот же день британскими детективами было высказано утверждение, что за покушением на Скрипалей стоит именно ГРУ, которое, кстати, обвиняется и во вмешательстве в американские президентские выборы. И (почему-то со ссылкой на New York Times) журналисты Daily Mail интригуют, заявляя, что британские официальные лица «близки к тому, чтобы идентифицировать тех индивидов, которые, как считается, провели операцию [против Скрипалей]».
А вся интрига в том, что действительно в воскресном номере New York Times от 15 июля появилась статья, в которой один британский чиновник, один американский чиновник и один бывший американский чиновник, знакомые с ходом расследования «дела Скрипалей», утверждают на условиях анонимности: «в высшей степени вероятно», что операция «была проведена действующими или бывшими сотрудниками ГРУ». Most probably – это можно считать американским эквивалентом highly likely. С той, однако, разницей, что журналисты американской газеты на всякий случай сделали такую оговорку: «В то же время, следователи не исключили возможности того, что ответственной может быть иное российское разведывательное агентство или даже приватизированная структура».
А еще они сослались на мнение Марка Галеотти из Института международных отношений в Праге, эксперта по российским разведслужбам. Он так описал ситуацию со следствием по «делу Скрипалей»: «У них есть четкое понимание того, когда эти люди прибыли; они собираются проверить лица всех, кто был на самолете, учитывая, что эта земля – под наблюдением круговых телекамер». И добавил: «По меньшей мере, у них имеются четкие фотографии с камер CCTV тех лиц, которых они считают причастными [“к делу Скрипалей”]».
И – надо же – прямо как в воду глядел! В четверг 19 июля газета The Mirror размещает такую информацию буквально «из третьих рук»: «Источник, знающий о том, как идет расследование, сказал Association Press: “Следователи полагают, что они идентифицировали подозреваемых в атаке с помощью вещества Novichok и сверили эти данные со списком лиц, въехавших в страну в рассматриваемый период. Они уверены, что это русские”».
Так или иначе, с оговорками или без, но в британской и американской прессе прослеживается четкая тенденция простроить прямую связь между Скрипалями и парой Стёрджесс-Роули. И тем самым закрепить в сознании общества версию, согласно которой на британской территории орудовала (и продолжает орудовать) шестерка убийц – агентов ГРУ во главе с женщиной. И их оружие – флакон духов с нервно-паралитическим веществом Novichok. И это работает. Хотя бы потому, что полиция начала поиски отпечатков пальцев в Садах Королевы Елизаветы в Эймсбери, где злополучная британская пара якобы и нашла смертоносный флакон.
И потому хотя бы, что отставной министр иностранных дел Борис Джонсон, пересев из первого ряда на задние скамьи Палаты Общин, самым главным своим достижением считает именно раскрутку истории с Novichk’ом. Выступая в парламенте с прощальной речью, он начал так: «Я исключительно горжусь тем, что мы всем миром выступили против российского варварского применения химического оружия, когда в беспрецедентном единении 28 стран согласились выслать 153 шпиона в знак протеста против того, что произошло в Солсбери».
Но перечислив еще парочку своих «заслуг» на посту министра, Джонсон немедленно обрушился на тот вариант Брекзита, который был изложен Терезой Мэй на заседании кабинета в Чекерс и представлен парламенту в виде White paper. Он сравнил основные тезисы из речи премьера в Ланкастер Хаус 17 января 2017 года с речью в Чекерс и зафиксировал явный отход от прежних жестких позиций в сторону серьёзных уступок Евросоюзу. А закончил он таким двусмысленным дифирамбом: «Мы должны принять одно решение, прежде чем принимать все остальные, а именно: поверить в нашу страну и в то, что она может сделать. Все те, кто восхищается Соединенным Королевством во всем мире, ждут от нас, что мы вернем контроль, чтобы устанавливать новые стандарты в технологиях, в которых мы сильны, и не играть по навязанным нам правилам, а вести себя как независимые акторы на мировой сцене, заключать соглашения о свободной торговле на благо и процветание британского народа.
Таково было видение Брекзита, за которое мы сражались; и именно такое видение премьер-министр представила в прошлом году. Таков приз. И если премьер-министр сможет вернуть нам это видение, я полагаю, что она сможет осуществить великолепный Брекзит для Британии с таким позитивным, уверенным в себе подходом, который объединит эту партию, объединит эту Палату, а также объединит нашу страну».
Эта речь вызвала самую разную реакцию и в парламенте, и в прессе. После её окончания раздались привычные возгласы «Yea!» со скамей брекзитёров и евроскептиков. Но при наполненности зала заседаний Палаты Общин на треть очень сомнительно было бы трактовать их как признак единения. Даже в среде самих тори, не говоря уже об оппозиции – лейбористах, либерал-демократах и шотландских националистах.
Что же касается прессы, то в неизменно левой The Guardian пару часов спустя появилось очередное совершенно убийственное эссе-портрет Бориса Джонсона за авторством одного из самых ярких политических сатириков — Джона Крейса (John Crace). Завершается оно описанием состояния фанатов Джонсона после его прощальной речи: «Они пришли в поисках льва-спасителя, а нашли всего лишь бумажного тигра. Если Борис был ответом, то они давным-давно забыли, собственно, в чем же был вопрос. Может быть, им лучше оставаться с Мэй, в конце концов. Мысль, столь же ужасающая для них, как и для всей остальной страны».
Собственно, последняя фраза левого (и потому – беспощадно критичного) публициста дорогого стоит. Потому что она абсолютно адекватно передает то нервно-паралитическое состояние, в которое Великобритания медленно, но верно впадает из-за Брекзита. Нервы – налицо: все переругались со всеми. Тори с тори и естественно – с лейбористами. Лейбористы с лейбористами и естественно – с тори.
Ветеран консервативной партии лорд Паттен в интервью ВВС признался: «Я никогда не наблюдал такой отравленной атмосферы, как сегодня. Я никогда не видел до такой степени маргинализированной консервативной партии по самым важным вопросам. Я никогда не видел такой вражды в самой консервативной партии».
Remainers изо всех политических «концов» бьются за самый «мягкий» Брекзит, как минимум, и за повторный референдум, как максимум. Leavers настроены всё более бескомпромиссно и призывают готовиться к самому «жёсткому» Брекзиту – безо всякой сделки с Евросоюзом. Между частями королевства тоже особого единства не наблюдается, и шотландцы демонстрируют это наиболее наглядно. Но Уэльс и Ольстер – тоже отнюдь не образцы «тиши и благодати», каждый по-своему, разумеется.
Паралич тоже вполне ощутим: спустя два года после референдума политическая машина Соединенного Королевства, по сути, крутится на одном и том же месте. И хотя закон о Брекзите через парламент все-таки прошел, но в таком странном виде, что даже сами законодатели так до конца и не поняли, что они приняли. И почему, согласно последним поправкам к закону, судьбу Брекзита придется решать спикеру Палаты Общин Джону Беркоу: поскольку именно на его усмотрение отдано право решать, сможет ли парламент голосовать «по существу» правительственный вариант сделки с ЕС или отсутствие такой сделки вообще.
А что касается стостраничного документа под названием White paper (полное название — The Future Relationships between the United Kingdom and the European Union), то по остроумному замечанию Дж. Рис-Могга, его «белая бумага» уже успела пожелтеть, и для этого не понадобились века. И самое печальное для Терезы Мэй состоит в том, что никчемность этого документа даже в качестве основы для дальнейших переговоров с ЕС уже неофициально отметили некоторые официальные лица Евросоюза. Но нет худа без добра. Как заметил Дэниел Боффей (Daniel Boffey) в статье для The Guardian: «Источники в высших кругах Брюсселя говорят, что нежелание говорить открыто возникло вследствие прямых предупреждений со стороны британских переговорщиков о том, что откровенное отвержение документа окажется экзистенциальной угрозой для премьерства Терезы Мэй и ускорит коллапс переговоров».
А, в конечном счете, возникает следующая парадоксальная картина. Именно благодаря нервно-паралитическому воздействию Брекзита Тереза Мэй ухитряется не просто «держаться в седле», но даже выигрывать локальные битвы в парламенте. Ужас от самой возможности прихода к власти лейбористов во главе с Джереми Корбином останавливает радикальных брекзитёров-консерваторов от сбора 48-ми подписей, достаточных для начала процедуры перевыборов лидера партии. Ужас от самой возможности «мягкого» Брекзита заставляет некоторых радикальных брекзитёров-лейбористов голосовать вместе с Терезой Мэй и тем самым спасать её от вотума недоверия уже не только в партии, но и в самом парламенте.
В общем, получается, что для Терезы Мэй Брекзит – это что-то вроде «мёртвой воды» из русских сказок. Нашла она нечаянно-негаданно «бутылочку» (ведь на референдуме голосовала против Брекзита), побрызгала себе на запястья (как покойная Доун Стёрджесс) и сделалась как бы мертвой. Но хоть и называют её то «Zomby», то «Dead Duck» или просто – Maybot, и хоть многократно предсказывали политические «похороны», а она – чуть ли не «живее всех живых» на британской политической арене. Так что, похоже, ей теперь и «живая вода» без надобности.
Свежие комментарии